Где найдутся все авторучки и все ключи от квартиры
Мы знали, когда-то придётся начать
Историю полной луны.
Мне хочется плакать, тебе — закричать
Средь этой густой тишины.
Мне хочется плакать, смеяться и петь,
Смотря в перекрестье путей,
А ты ожидаешь со мной свою смерть,
Идущую средь фонарей.
Уж ночь на изломе, луна в высоте
Застыла звенящей слезой,
И ждём мы втроём: ты, я и смерти тень,
Что снова пришла за тобой.
Мы думали, первой меня заберут,
Отнимут дыханье и взгляд.
Но, видишь, тебя постоянно тут ждут
Сейчас и три века назад.
Под тенями ив в перекрестье путей
Нас вновь разводила судьба:
Тебя — в средоточие злых новостей,
Меня — ближе к крышке гроба.
У тёмной луны сто семнадцать оков,
Сжимающих душу мою.
Я, знаешь, смогу ждать скончанья веков
Удерживаясь на краю,
Цепляясь за пульс тонким кружевом вен
Под тонкою кожей моей.
Я ждать тебя буду средь призрачных стен,
А ты меня жди на войне.
Историю полной луны.
Мне хочется плакать, тебе — закричать
Средь этой густой тишины.
Мне хочется плакать, смеяться и петь,
Смотря в перекрестье путей,
А ты ожидаешь со мной свою смерть,
Идущую средь фонарей.
Уж ночь на изломе, луна в высоте
Застыла звенящей слезой,
И ждём мы втроём: ты, я и смерти тень,
Что снова пришла за тобой.
Мы думали, первой меня заберут,
Отнимут дыханье и взгляд.
Но, видишь, тебя постоянно тут ждут
Сейчас и три века назад.
Под тенями ив в перекрестье путей
Нас вновь разводила судьба:
Тебя — в средоточие злых новостей,
Меня — ближе к крышке гроба.
У тёмной луны сто семнадцать оков,
Сжимающих душу мою.
Я, знаешь, смогу ждать скончанья веков
Удерживаясь на краю,
Цепляясь за пульс тонким кружевом вен
Под тонкою кожей моей.
Я ждать тебя буду средь призрачных стен,
А ты меня жди на войне.